| "Психология жителей Ближнего Востока" (продолжение) |
| начало романа | Поэтический сборник | глава 3 | пояснения | Книжный магазин | изучение арабского языка и иврита |
|
авантюрный роман
Глава В В обязанности военнослужащих, несущих службу на КПП «Кедр», входит контроль над выездом и въездом на границе официального Израиля и субъекта федерации. В дни «сегера»18 свободное движение через КПП разрешено только гражданам Израиля на транспортных средствах с израильскими номерными знаками, то есть знаками жёлтого цвета. На транспортных средствах жителей автономии – знаки белого цвета и буква «фе». Когда объявлен сегер, движение транспорта становится мало интенсивным, и военнослужащие обязаны особенно тщательно вглядываться в лица всех граждан и не граждан, пересекающих границу. Если водитель и пассажиры обладают лицами явно еврейской национальности – их пропускают без досмотра и проверки документов. То же самое относится и к пригиюрившимся19 блондинам-европейцам и раскосым азиатам в ермолках – они теперь такие же аиды20, как и остальные. Иностранным рабочим (румынам, таиландцам, колумбийцам и т. п.) при наличии аид-сопровождения проблем на КПП не устраивают. А вот арабам, хотя они и фирменные, израильские, могут сделать длительные и малоприятные досмотры-обыски – вдруг поддались на уговоры террористов и провозят с собой запчасти и принадлежности к взрывному устройству. Кстати, самый надёжный способ провозить взрывчатку – спрятать её в шине запасного колеса. Не найдёшь! Но на этот случай ещё в начале мирного процесса были предусмотрительно введены дополнительные ставки – прапорщик и крупная белая пушистая собака. Нюх у собаки настроен на взрывчатые вещества и наркотики из серии «героин». Не всегда собака в сопровождении прапорщика появляется на КПП. Но когда они появляются – работают замечательно, всё обнюхивают с пристальным старанием. Говорят, если такую собаку долго не выпускают на задание, у неё начинается ломка. У прапорщика, говорят, тоже… Стоящие на боевом дежурстве резервисты толпились у невысокого и нехудого Толика, бывшего врача-проктолога, ныне занимающегося посредническими услугами при съёме-аренде жилья в районе Большого Ашкелона. Правда, медицину Толик полностью забросил не сразу, пытаясь заниматься её альтернативными методами. Толпа состояла из трёх русскоязычных человек. Ещё один военнослужащий – ивритоговорящий Ицхак Мизрахи – сидел чуть поодаль, не в силах переносить враждебную его уху русскую речь. Предки Ицика – курдские евреи – оказались в Израиле в конце 40-х годов. Один дедушка прибыл из Ирака, другой – из Ирана. А Ицхак, пусть и коренной израильтянин, в глазах общества остался евреем курдского происхождения. Из всех заступивших на вахту Ицик был единственным, кто так и не получил школьный аттестат зрелости. Не говоря уже о том, что двое из присутствующих имели высшее академическое образование. Зато Ицхак из всех присутствующих был единственным старшим сержантом. Остальные, пройдя краткие курсы молодого бойца и так и не понюхав пороха, получили скромное звание рядовых автоматчиков ЦАХАЛа21. «Это там они были докторы-шмокторы, – рассуждал Ицхак. – А здесь пусть побудут под моим началом». Сама мысль о том, что люди с высшим академическим образованием служат в его подчинении, грела Ицхаку сердце, но на младших по званию никак не сказывалась. Старший сержант моторизованной инфантерии был человеком невредным и благородным в глазах своих. Почти Салах Ад-дин… А в его прикрытой чёрной ермолкой голове струились не инженерные, но всё-таки мысли о кодексе поведения еврея. В обществе русскоязычных товарищей по оружию Ицхак чувствовал себя целенаправленно, но скучно. И сидел он помногу часов, перечитывая тексты псалмов. И считал часы от заутренней молитвы до обедни, и после минхи22 – до вечерни… Имея опыт общения с советскими евреями, Ицик выработал для себя определённую модель тестирования. От своего раввина ему стало известно, что в бывшем СССР все евреи ели свинину. Правоверный Ицхак слова «свинина» произносить не хотел, поэтому обращался к русскоязычным репатриантам с вопросом: ты в галуте кроликов кушал? Если репатриант говорил, что не кушал, ссылаясь на кашрут23, Ицхак делал вывод, что с этим человеком лучше дела не иметь. Если отвечал, что кроликов ел – такому человеку можно доверять. А русские тем временем продолжали слушать пышнотелого с пролысиной Толябу, который рассказывал без устали. - А ещё такой анекдот, – не переставал самодовольный Толик-доктор. – Приходит кочевник в публичный дом. А там ни одной свободной девочки – все заняты, и ждать приходится долго. Ну, администраторша подсуетилась и предлагает: адони24, можно ли вам для полного вашего удовлетворения енота? - Чего? – переспросили слушатели. - Енота, – повторил Толяба, – животное такое, млекопитающее. Ну, кочевник поначалу обиделся: как, мол, вы такую мерзость мне предлагаете. Но хозяйка настаивает: попробуйте, говорит, это животное нас всегда выручает, и все клиенты довольными остаются. Согласился кочевник, уединился с енотом. Через некоторое время выходит довольный, сияет весь. И к хозяйке: я хочу это животное купить. Хозяйка отнекивается – одна у нас такая работница, не отдам! Короче, с большим трудом и при помощи большой суммы уломал-таки хозяйку. Приносит енота к себе в шатёр, усаживает на коврик перед домашним очагом и зовёт жену. Приходит жена, а он ей: ну-ка быстро научи это животное готовить кускус7 и утёбывай к твоей матери! Присутствующие дружно заржали, а Ицхак, оторвавшись от книги, закричал по-русски: - Давай работай, падла! Это иногда, для разрядки, выкрикивал Ицхак враждебным языком одно из нескольких заученных выражений. - А ещё есть такой анекдот, – продолжал доктор Толяба, не обращая внимания на потомка курдских повстанцев. – Приходит еврей в публичный дом и говорит: я хочу девочку, чтобы заняться с ней любовью по-еврейски. Все девочки-работницы переглянулись – не понимают, что это за любовь такая. И только одна девочка встаёт – пройдёмте, так сказать, в комнату. В общем, заходят они туда, и девочка говорит: вы меня извините, я не знаю, что такое «любовь по-еврейски», но у нас здесь большая конкуренция и поэтому я предлагаю заняться обычной, но я вам сделаю скидку 30 шекелей – 120 шекелей вместо 150 шекелей. Вам подходит? Бе-седер!25 – говорит еврей, – так это же и есть любовь по-еврейски! - Ха-ха-ха! хe-хe-хe! С-сы-сы-сы! – активно посмеялись уроженцы Страны Советов. - Хватит, падла! Давай работай! – внёс свою лепту неугомонный Ицик. - А ещё я помню, – размахивая руками, голосил бывший врач-проктолог, – как на курсе молодого бойца повели нас на ночные стрельбы. Лейтенант, странный, приказал на краях площадки для стрельбы зажечь огоньки – пустые консервные баночки из-под маринованных огурцов, наполненные горючей жидкостью. Короче, мы отстрелялись. И потом летёха говорит мне: «Принеси огонь обратно». Пошёл я за огнём и смотрю – баночки попереворачивались, бензин вылился, земля горит. А лейтенант орёт: «Неси огонь быстро»! А как я огонь принесу? Как я его с земли собирать буду? То есть, в буквальном смысле огонь принести. Что я ему, йог… Бывший врач прервался на полуслове, так как к КПП со стороны автономии в сопровождении палестинского полицейского джипа подъехал белый блестящий мерс с белыми газовскими номерами. Ицик, заметив машину издали, и, радуясь некоему разнообразию, бросился навстречу нежданным гостям. Мерседес, плавно обогнув ленту-протыкалку, остановился рядом с бронированной армейской будкой. Стекло в дверце водителя опустилось на треть, и пред карие очи Ицика предстал широкомордый усатый газовчанин средних лет в приличном чёрном костюме. «В такие костюмы у нас одеваются только адвокаты, выступающие в суде и высококвалифицированные докторы-шмокторы – во время официальных визитов президента в больницу и по случаю симпозиумов», – проанализировал старший сержант и никак не мог понять кто перед ним: водитель или высокопоставленный чиновник автономии. - Тэудат-зэут!26, – потребовал Ицхак. Водитель протянул ему какую-то бумажку. - Куда прёшь?! – поинтересовался Ицик. – Ты что не знаешь, что территории закрыты?! - Ай донт андестэнд27 – заулыбался водитель, и от улыбки его рожа показалась старшему сержанту провокационно широкой. - Не понимаешь? – закричал Ицик, немного брызнув слюной. Фразу «ай донт андестэнд» он знал наизусть ещё со школьной скамьи, заучив её в компании с другими популярными изречениями: «ай донт рэди», «лук он дэ блекборд», «Сами Хавив из эбсенд тудэй»28. Работа в такси заставила выучить ещё несколько профессиональных выражений: «Уот из ё адрес?», «Уэр ё багаж?», «Багаж из пэйд элон»29. Знал старший сержант и ещё одно короткое выражение, но оно являлось неприличным, и произносить его Ицхак не решался по религиозным соображениям. Мордастый газовец продолжал улыбаться, тем самым упорно выводя Ицхака из себя. - Сегодня сегер! Понял?! Закрыто! – потомок бывших ирано-иракскоподданных евреев нервничал. В таком состоянии производимые его глоткой звуки становились ещё более гортанными. – Уот из ё адрес? Уэр ё багаж? Багаж из пэйд элон29! - Кваес30, – закивал широкомордый и ещё раз протянул солдату удостоверение V.I.P. (особо важные персоны). Ицхак знал, что данное удостоверение позволяет пересекать зелёную черту в любое время и без досмотра. Но небрежный жест газовика показался ему более чем оскорбительным и, в отместку, старший сержант приказал всем, согласно инструкции об особых случаях, выйти из машины, оставив открытыми двери и багажник. Внутри мерседеса послышался возмущённый женский голос. Бывший врач-проктолог Толик хотел было подойти, чтобы, воспользовавшись случаем, поупражняться в английском. Но старший сержант Ицик к этому времени уже занял принципиальную позицию и, хочешь/не хочешь, а в данном случае нужно поддерживать товарища по оружию, тем более, старшего по званию. - Мы будем жаловаться вашему высшему руководству, – произнёс водитель по-английски, обращаясь на этот раз к Толику и остальным бойцам, в надежде быть понятым. - Ваше право, – ответил Толик. - Давай работай, падла! – закричал Ицик по-русски. Это означало, что никаких бесед на непонятном ему языке он больше не потерпит. И дальше пошёл крутой текст на иврите: – Ну-ка, вылезли из машины и открыли багажник! Быстро! Достали из карманов металлические предметы и приготовились к досмотру! В израильской армии (впрочем, как и в бывшей советской) у младшего командного состава очень популярна форма отдачи приказа при помощи глаголов в прошедшем времени. Например: «Упал и начал отжиматься!», «Взяли швабры и вымыли плац, чтоб блестел!», «Заправили койки и построились в центральном проходе!» и т. д. Данный лексический оборот как бы подразумевает, что подчинённый обязан выполнить приказ мгновенно, ещё до того как командир успеет закрыть рот. Ицхак Мизрахи произнёс команду громко и чётко, как того требовал устав строевой и гарнизонной службы. Но сидящие в машине подчиняться приказу явно не собирались. Краем глаза старший сержант заметил, что находящаяся на заднем сидении блондинка принялась интенсивно теребить кнопочки сотового телефона. - Эй, Ицик, а ты знаешь кто эта блондинка? – спросил Толик, явно разнервничавшись. - Неужели это она? - Естественно. «Вот она какая – Шуламит Алони!» – подумал Ицхак. В доме Ицика был телевизор, но в семье обычно смотрели только египетские фильмы с переводом на иврит и развлекательные программы с участием Захавы Бен. Из разговоров и беглых просмотров объявлений на центральной автостанции старший сержант знал, что в высших политических кругах есть только две блондинки – Шуламит Алони и Ноами Блюменталь. Но Блюменталь представляет интересы национального лагеря, и поэтому её появление в обществе упитанных палестинцев было исключено. Значит, по методу исключения, остаётся Шуламит Алони. О том, что сидящая в машине представительная дама может оказаться женой того самого Ясера-шмассера Ицхак даже не подумал… |
