| ПОЭТИЧЕСКИЙ СБОРНИК |
| Хевронские пейзажи-2 | Авантюрный роман | Книжный магазин | изучение арабского языка и иврита |
|
"ХЕВРОНСКИЕ ПЕЙЗАЖИ"
В издательстве «АХАЗ», по заказу Министерства абсорбции Израиля при участии муниципалитета Кирьят-Арбы/Хеврона и Культурного центра репатриантов-деятелей искусств, вышел в свет поэтический сборник "Хевронские пейзажи", куда вошли произведения большинства русскоязычных поэтов Кирьят-Арбы. Вниманию читателей предлагаются отдельные произведения: Эмилия Меир ПЛАЧ ПЛЕНЕННЫХ ЕВРЕЕВ (псалом 137) Мы рыдали у рек вавилонских, Вспоминая далекий Сион. Нас палило жестокое солнце, И давил синевой небосклон. Мы на вербах повесили лиры, Скорбь и горе сомкнули уста – Не услышат чужие равнины Наших песен святых голоса. Мы не станем петь песен Господних, Если плети над нами свистят. Мы, как дерево, вырваны с корнем, И зловеще оковы гремят. … Не забудем мы Ерушалаим! Пусть прилипнет к гортани язык. Мы сейчас безутешно рыдаем, Но не слышит Господь этот крик. В день, когда я забуду печали И веселье вернется ко мне, Буду помнить я Ерушалаим – Мир, погибший в жестокой войне. Боже мой, не прощай Вавилону Нашей скорби, страданий и слез. День, когда мы вернемся к Сиону, Сделай днем исполнения грез. Боже наш, мы к богам чужеземным Никогда не пойдем на поклон! Лишь одно имя в гимне хвалебном Будет петь возрожденный Сион. Инна Самвелян СЕРЫЙ ДЕНЬ НА ДЕРЕХ-ХЕВРОН На холмах Иудеи Серый облачка дым. Белый камень искристый Хмурым стал и седым. Над оливковой рощей Бледно-сизый туман, Нереально и скучно – Это Марта обман. Для холмов Иудеи Нужен солнечный свет, Но… бывает неделя, Когда солнышка нет, И на серо-зелёном, Как на русском лугу, Ярко-красные маки Полыхают в кругу. А вблизи Вифлеема Вдруг проклюнулся луч, И над городом Вечным Хлынул свет из-за туч! КАЧЕЛИ В ЯСЕНЕВО Я иду по лужам возле дома В туфлях на высоких каблуках, Я бреду домой из гастронома С сумками тяжёлыми в руках. Детские качели на площадке Манят, как в далёкие края. Оглянувшись, чтоб никто не видел, На траву бросаю сумки я… Детская любимая забава, Жуткий и божественный полёт – До сих пор любимая забава. «Взрослый» дядя вряд ли что поймёт. Забираюсь на качели я – И взлетает в небо золотое Юность не прошедшая моя. Игаль Галай (Рабовский) ВОСПОМИНАНИЕ О ПРОШЛОЙ ЖИЗНИ Я приехал сюда как с далеких планет. Я здесь не был примерно две тысячи лет. Эти горы, долины, леса и поля мне как будто знакомы с далекого дня. И когда-то давно открывал я сидур, и постился в тот день, что зовут Йом-Кипур, и когда-то я строил сукку на Суккот, и ходил я в столицу по три раза в год… Я как-будто когда-то был предком своим. А сегодня вернулся в Иерусалим. * * * Ты не волнуйся, мама, за меня. Я дед уже, и у меня три внука. Их нам дочурка наша родила, с которой тебе выпала разлука. Твой старший правнук – копия твоя. Жена и теща в нём души не чают. Его мы и назвали в честь тебя, и родственники все об этом знают. Всё хорошо. Но не увидишь ты ни правнуков, и ни меня седого. Так редко я дарил тебе цветы! Так часто вырывалось злое слово… * * * Старое еврейское кладбище в Хевроне. Там лежат мои друзья: Мордехай и Лёня. Сразу за оградой – белая мечеть, Суета и крики, и чужая речь. На воротах стража, из мечети – вой. Не положен даже мёртвому покой. … Старое еврейское кладбище в Хевроне. Там лежат мои друзья – словно в обороне. Семен Шик НОВОЕ ЗНАКОМСТВО Мелодий звуки, вроде Баха, Звучат под утро – нет пяти. Арабы молятся Аллаху… А ты молчи и потерпи. Хеврон наполнили горючим – Араб с евреем там живут. Рулоны проволки колючей Общаться тесно не дают… К порядкам местным не привыкнуть, Не знаю на иврите слов. Арабам хочется мне крикнуть – Нельзя молиться в пять часов! СТАРОСТЬ Давление высокое, все органы болят. Сосуды кровеносные работать не хотят. Состарились и сузились. Вливают рибоксин. Так быстро годы сгрудились, куда мы так спешим? Груня Каганер НОСТАЛЬГИЯ Здесь нет зимы, здесь нет весны, Зато здесь много лета, А осенью идут дожди С заката до рассвета… А я так снег люблю зимой, Когда пушистые снежинки Облепят плотной пеленой Мою одежду и ботинки. Когда кругом белым-бело, Дома, деревья замело… Когда веселые снежинки Рисуют на стекле картинки. А я так снег люблю зимой, Когда ребята всей гурьбой На санках, лыжах и коньках Несутся, словно в облаках. Мороз и солнце – так прекрасно, Как будто на Земле все ясно, И нет у нас больших проблем, Жить стало радостнее всем. А я так снег люблю зимой… Теперь живу в стране иной. Здесь нет зимы, здесь нет весны, Зато есть много лета… Но… неизменно хороши Закаты и рассветы! Марк Харах ПРОИЗВОДСТВЕННАЯ ЗАПИСКА дежурному оператору от дежурного техника Вы в сером платье были так красивы. Вы так изысканны, изящны и нежны. … В резервной рации сейчас не будет силы – По громкой связи позовите меня Вы. Вы мне нужны. Мне очень, очень трудно Без Ваших добрых светлых глаз. А стрелки на часах вращаются так нудно… Вы мне нужны. Я не могу без Вас. аэропорт, 1986 г. БЕЛЫЙ ГОЛУБЬ «Белый голубь, птица мира, В облаках летит игриво. В клюве веточка маслины – Как с шагаловской картины. Удивителен полёт! Счастье он с собой несёт. Чуден крылышек размах!» Ввысь уносится в мечтах… Белый голубь стайкой мира Налетел со всех сторон – Обклевал мне все маслины И обгадил весь балкон. сторожевая будка, 2003 г. Наталья Халфин ДОРОЖНОЕ Капли дождя на стекле – будто слёзы. За окном проплывают сны, грёзы… Это быль или небыль? Замутились глаза мои. Это капли дождя или, может быть, слезы твои? Солнца луч сквозь стекло, как улыбка твоя. И теплеют глаза, губы шепчут – «Люблю тебя!» Это быль или небыль? Ты стоишь за окном. Улыбаешься мне вместе с солнца лучом. 1973 г. Рахель Торпусман Вильям Шекспир. ПЕРЕВОДЫ СОНЕТ 66 Устал я жить. Смотреть невмоготу, Как совесть продают за медный грош, Как праведник впадает в нищету, Как силу обессиливает ложь, Как растлевает чистоту разврат, Как подлой твари воздают почет, Как совершенство топчут и хулят, Как вдохновенью затыкают рот, Как над святым глумится жалкий шут, Как власть над мудростью дают ослу, Как нагло правду глупостью зовут И как добро послушно служит злу… Проклятый мир! Ушел бы из него, Но не бросать же друга – одного. Хаим-Нахман Бялик. УБИЙСТВО (перевод Рахель Торпусман) Небо, вступись за меня! Если в тебе есть дорога к Богу, А я не сумел найти ту дорогу, Хоть ты помолись за меня! Но есть ли он, Бог? Существует ли жалость? Надежда уходит, и в сердце моем Ни сил, ни молитв не осталось. Палач! Вот мое горло, бей! Руби, как собаку, с налету, с размаху! Топор занесен. Вся земля – моя плаха, А нас так мало на ней… Сейчас ты ударишь меня – вот сюда, И кровь моя брызнет тебе на рубаху, И не сойдет никогда! Если ты есть, справедливость, приди Сейчас же! А если ты явишься позже, После того, как меня уничтожат, – Во веки веков пропади! Пусть солнце собьется с привычного круга, Живите, убийцы, во тьме и в крови, И режьте, и ешьте друг друга! Но проклята будь та душа, Что мыслит о мести, великой и грозной, – Ибо дьявол еще не создал Мести за кровь малыша! – Ибо от крови земля разбухнет, Кровь зальет бездны, затопит мир, И небо сгниет и рухнет. Альберт Исхакбаев ВЗАИМОПОНИМАНИЕ «Я думаю, ему нужна забота, Вниманье, чуточку тепла, И помощь в трудную минуту. Побольше юмора, добра. А может, чуточку любви, А может быть, глоток вина… Прочесть красивые стихи, И пить до дна, испить до дна». «Всё, что даровано судьбой, Хлебнув и счастье и печаль, Останусь я самим собой. Меня прости. За всё прощай. Ведь ты прекрасна у меня, Тебя боготворю»… «И ты прекрасен, милый мой – Судьбу благодарю»… Асаф Франк * * * Вечер… Снова антенны нацелены Ввысь, в небесную синеву. И ловлю я голос родной страны. Но не той, где сейчас живу. Той, другой, что на карте будто и нет. Тает в моря голубизне. А стране той от роду двадцать лет, На три года меньше, чем мне. Я тебя не видел, моя страна, Далеко до родных берегов. Только вера моя и чиста, и сильна В окруженьи твоих врагов. Знаю я – неласкова ты и бедна, И порою суров твой закон. Черной тенью стоит у порога война, Над тобою меч занесен. Суждено мне немало в этой стране Унижений, мук и обид. Но лишь там, я знаю, не скажут мне: «Убирайся отсюда, жид!» Душанбе, апрель 1967 г., за месяц до Шестидневной войны * * * Все позади… свинцовая усталость, Февральский день, последний кончен бой, И к нам вернулось все, что начиналось На августовской пражской мостовой. Душанбе, 1989 г. * * * Ветер рвет занавеску, от взрывов дрожит окно. Штрихами огненной фрески мы с миром простились давно. Война поры листопада, трепещет смертная плоть. Нам небо не даст награды – да будет, как хочет Господь! Душанбе, 1992 г. Зиновий Равец РУБАИ Стихи я стал писать задолго до рождения, Бог душу в грудь вложил, в неё стихотворение. Мне нужно только их умело извлекать И вписывать в тетрадь, чутьём, без изменения. * * * В моей душе глубинный есть тайник. В него впустивши тайну, в тот же миг Я дверь в тайник тот запираю, Чтоб не проник в него болтливый мой язык. * * * Я – небо, помещенное во плоть. Меня для святости сюда послал Господь. Я в силах побороть вселенную душою, Но плоть свою не в силах побороть. ЧЕТВЕРОСТИШИЯ Два чувства в душе постоянно играют: Радости чувство и чувство печали. Ликует душа, в то же время – страдает. О сердце моё, ты должно быть из стали! * * * Бывает, вдруг ни выдоха, ни вдоха, И мир затихает в тиши. Тогда понимаешь, как все-таки плохо, Когда на душе ни души. * * * Люблю я всласть Нападать на власть. Но, со своею страстью, Я нахожусь под властью. * * * Берегитесь интеллекта – Он ждет удобного момента, Чтоб вас запутать, задавить, Чтобы всегда над вами быть. * * * Несложно в Эрец быть евреем, Русским быть и иудеем, Немцем быть и прозелитом, И под кипой паразитом. * * * Сидим пред окном мы, вечерней порой – Печаль тут как тут, между мной и женой. Сидим и вздыхаем, смотря на Хеврон, И сам из груди вырывается стон. МОЙ ГОРОД Небосвод опрокинулся синий Над гористой моей стороной, И в сплетении бронзовых линий Пробуждается город родной. И под ветром качаются ели, И талиты, как крылья, летят, И сияет в лучах день весенний Под фатою Царицы – Шабат. Я иду, не могу наглядеться, Город мой, на красоты твои, Твоя святость мне радует сердце И покоит тревоги мои. Небосвод опрокинулся синий Над гористой моей стороной, И в сплетении бронзовых линий Вечно жить тебе, город святой! 1995 г. Евгений Австрих ЗИМА В ХЕВРОНЕ Какой жестокий здесь пейзаж – все Дантовы круги. Природа? Белый горный кряж, как след Его ноги. Земля здесь – камень, небо свод, зима – сезон дождей. И повторяет мой народ пейзаж судьбой своей. * * * Деда звали Меер, Бабушку – Рахиль. Витебск был похерен. В Ленинграда пыль. Вот и вся история. Многому научит… Но нету человека, который бы сказал, запрокинув голову и смеясь над тучами, целовал ли бабушку молодой Шагал. Александр Холодовский ПЕРЕВОДЫ Натан Зах. ДАЙ МНЕ ТО, ЧТО У ДЕРЕВА ЕСТЬ Дай мне то, что у дерева есть – То, чего оно не теряет. Тонкость черт, ветра утренний плеск, Без начала тьму и без края. Дай мне облик его, тот, что был и пропал, Смею думать об этом спокойно. Руку – тверже, чем камни разбившихся скал, Глаз – осиливший это достойно. А в наследство оставь, что не сможешь отдать И позволь, подступаясь без страха Необъятность земную познать Перед грозным величием мрака. Дан Пагис. ДВАДЦАТЬ ЛЕТ В ДОЛИНЕ (перевод Александра Холодовского) Наш броневик покоится в кювете, И кипарисы вовсе уж не те. Шоссе расширили, и только ветер Гудит в машинах и на пустоте. Здесь всё напоминает и доныне Тот жалкий полдень и войны версты, А ветер, опускаясь к нам в долину, С венков срывает новые листы. Забвенье или «нет» забвенью – Что шепчет тихо этот желтый лист? Любовь сулит нам, обновленье Или надежды радужной каприз? А по шоссе опять снуют машины, Гляжу на них из-под сожженных глаз… Водители в горах и на равнинах, Не забывайте, вспоминайте нас. 1993 г. Хава-Броха Корзакова * * * Errat qui finem vesani quaerit amoris; Verus amor nullum novit habere modum. Мнящий конца безумной любви дождаться – ошибся, Суть настоящей любви – меры вовсе не знать. Проперций 1. Как я любила Вас! И как я Вас люблю! Связать ли жизни обе половины? Сказать ли Вам, что не было мужчины, Который бы… Но нет, не оскорблю Заведомой неправдой. Не терплю Кокетства. Верно, не были невинны Ни годы, ни стихи мои. Причины Стыдиться я не вижу – и скорблю. Безумно жаль, что в поисках предмета Стихов, деторождения, обета Безумную я потеряла нить И не ждала, годами с плотью споря, Что и меня, замшелую от горя, Однажды блажь придет Вам поманить. 2. Вы согрешили, может быть, тогда, Создав меня почти единым словом. Творенье заново грозит основам, И корня нет у этого плода. Но плод созрел, грозили холода, Меня утешить было не дано Вам… Я говорю на диалекте новом, Но помню все, уехав навсегда. И вдруг из темноты не-ожиданья, – Рука и губы, тело и дыханье У самых глаз, и рук, и губ моих. И снова я претерпеваю муки Рожденья заново, и дополняют их Разрывы где-то в сердце от разлуки. 2002 г. * * * Сатир пузатый, пьяница, старик, Гуляка, безответственный изменник, Причина дюжины абортов, пленник Полсотни предрассудков, ты возник Не там ли, где благообразный лик Учителя мерцал, где современник Искал примера славы, власти, денег Уменья избегать, почти вериг? И снова я в твоих руках дражайших, От похоти, от водки ли дрожащих, – Кем ты сегодня сделаешь меня? Мне все равно, я буду кем угодно, Я все равно твоя, и я свободна, Как вечный брак бумаги и огня. 2002 г. * * * 1. Тема Я счастлива? Да как никто другой! Другая бы сказала, что несчастна. Простой сюжет далек, а под рукой Такое, что заглядывать опасно. 2002 г. 2. Вариация – Порцию сердец, пожалуйста. Реплика в иерусалимском ресторане «Ковер-самолет». Я счастлива? Да как никто другой! Другая бы сказала, что несчастна. И разве я не видела прекрасно, На миг безумства обретя покой, – Простой сюжет далек, а под рукой Такое, что заглядывать опасно. Пространство, время, – все это ужасно, Но что же мне, учитель дорогой, – Больной печенке, «порции сердец» Предпочитать разваренный супец? Ученью предпочесть существованье? А если мне уютно на огне? Как воплощение должествованья, – Ты должен быть во мне, и ты во мне. 2002 г. |
