Поэтический сборник "Хевронские пейзажи-2"

Здравствуйте!

В издательстве «АХАЗ» при поддержке Местного совета Кирьят-Арбы вышел в свет сборник стихов «Хевронские пейзажи-2». Вниманию читателя предлагается часть из опубликованных в нём произведений.

Игаль Галай (Рабовский)

* * *
Мы все питомцы Родины могучей,
и нами наша Родина горда.
Мы искренне хотели сделать лучше,
а вышло почему-то как всегда.

* * *
Наш паровоз, вперёд лети
на всех парах без остановки.
А светофоры на пути
мы расстреляем из винтовки.

* * *
Кто был ничем – тот станет всем!
А кто был всем – тот станет пылью!
А рождены мы лишь затем,
чтоб эту сказку сделать былью!

* * *
Мои дети пятнадцати лет
мне сказали, что я уже старый,
не пойму я интимных бесед
при луне под аккорды гитары.
Я ложусь до полуночи спать,
а с рассветом иду на работу.
Мне, конечно, не просто понять
их беседы, разборки, заботы,
их наряды, причёски, мораль –
для меня это очень непросто.
А себя мне немножечко жаль:
никогда я не буду подростком.

КРАТКАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА

Всю жизнь был он вегетарианцем.
Своей рукой он мухи не убил.
В подземной резиденции «Вольфшанце»
Он планы операций утвердил.
В быту он был неприхотлив и скромен,
Прислуге опоздания прощал,
Был аккуратен, работоспособен,
Своих друзей в больнице навещал.
Он по годам довольно мало прожил.
Однако очень многое успел:
Десятки миллионов уничтожил
и капсулу цианистого съел.

Марк Харах

СНЕГ В КИРЬЯТ-АРБЕ

Ночью на город снег упал. Улицы замело.
У банка армейский джип застрял, ребятам не повезло.
За джипом упёрся какой-то солдат, пытается сдвинуть его.
На месте водителя – мордастый сержант. Но не выходит у них ничего.
Не может справиться слабый солдат. Машина буксует опять.
– Давай, толкай! – закричал сержант и маши-нально добавил: – Бл.дь!
Это армия. Такой лексикон. Нам ли не знать эти правила…
А молодой солдат… Вдруг он… Села на снег. Навзрыд заплакала.
Девочка в армии. Двадцать лет (это возраст её). Всего!
А ведь один бронежилет почти двенадцать кило.
И ещё у неё автомат… Устала, наверно. Нет сил.
Но вылез из джипа мордастый сержант. И долго прощенья просил.

Эмилия Меир

ВИРТУАЛЬНЫЙ МИР

Крики, шум, хамсин, жара,
Минус в банке, мошкара,
Все дороги перекрыты,
Все тропинки перерыты,
Нет работы, нет прогресса,
Есть мильон причин для стресса.
Перепалки, перестрелки,
Перегрузки, переделки....
Пива взяв и сигарет,
Мы уходим в интернет!
Нет врагов и нету танков,
Нет ни криков, ни войны,
Нету минусов и банков,
Нет хамсина и жары!
Нет проблем и их решенья,
Нет работы и безделья,
Смерти нет и жизни нет –
Есть всемирный интернет.
Все мечты и пожеланья,
Сны и древние преданья,
Песни, страны, люди, годы,
Изменения погоды –
В этом мире виртуальном
Нереальное реально...
«Только в грезы нельзя насовсем убежать!
Краткий век у забав – столько боли вокруг»…
Постарайся на кнопку рестарта нажать
И вернуться в реальности замкнутый круг!
Что мы можем, вернувшись из сказки своей,
Сделать в мире реальности нашей?
Не предать настоящих, реальных друзей,
Сделать жизнь интересней и краше?
Сможем в наших мечтах улететь до небес
И, вернувшись, создать звездолеты?
Сможем, не заблудившись, пройти темный лес,
Иль навеки увязнем в болоте?
Так легко и приятно жить в мире мечты,
Уходя в виртуальные дали!
Только страшно становится от темноты,
Заполняющей жизни в реале.
Убежать, улететь, раствориться бы нам
В виртуальном придуманном мире!
Но зовут нас обратно хамсин, крик и гам,
Атрибуты свихнувшейся были.

ПЕРЕВОДЫ

Нооми Шемер. ЗОЛОТОЙ ИЕРУСАЛИМ

Вина пьянее воздух горный,
И запах сосен с ним
Вечерний ветерок свободный
Несёт в Ерусалим.
Заснули дерево и камень,
Трепещут в лапах сна
Покинутый Ерушалаим
И грубая стена.

О город света золотой,
Ерусалим навек святой,
Хочу я быть твоею скрипкой,
Твоей струной.

Усохли древние колодцы,
Умолк базарный гам,
И звук шофара не несется
С горы, где был наш Храм.
В пещерах ветры разгулялись,
Тропинки не видны,
И те, что к морю нас спускали,
Песком занесены.

Прими, мой город, песнь простую,
Корону в дар прими,
А мне ты пыль свою святую
С любовью подари.
Сжигает губы твое имя,
Как поцелуй огня!
Мне не забыть Ерусалима,
Мне не забыть тебя.

Вернулись к дедовским колодцам,
И вновь шумит базар!
От звуков громких сердце рвется –
С горы трубит шофар!
Сияют стены, ярче злата,
Синеет небосклон,
А мы идем, как и когда-то,
Дорогой в Ерихон.

Квинт Гораций Флакк. ПАМЯТНИК

Я создал памятник прочнее прочной меди,
Он выше древних царских пирамид.
Его не сокрушить и Аквилона силе,
И яростным годам его не сокрушить.

О, весь я не умру – душа моя живая
Поборет смерть, и славою взойдет,
И будет вечно цвесть, не увядая,
И в храм Юпитера с понтификом войдет!

О грозный Ауфидус апулийский,
О грубый Давн, властитель силачей!
Послушайте напев мой эолийский,
Подаренный Италии моей.

Проникнись гордостию, древняя земля,
Перед тобой склоняю я колена!
Улыбкой светлой одарив меня,
На кудри лавр возложит Мельпомена.

Александр Франк

* * *
Погорельцы земного шара –
Дети Оша, Бендер, Баку,
Повидавшие все кошмары
На недолгом своем веку,

Мы, ведомы судьбой настырной,
Оказались в конце концов
В этой, тоже не самой мирной,
Только все же стране отцов.

Просто дети, всего лишь дети,
Дети добрых еврейских мам.
Почему же всегда на свете
Больше всех достается нам?

Может, просто душа устала
От больших перемен и бед.
Нам по возрасту лет так мало,
Нам по опыту много лет.

И забудется уж едва ли,
Что потом ни случись в судьбе –
Кровь Сараево, дым Цхинвали,
Смерть на улицах Душанбе.

Нам, не книжным отнюдь героям,
Много выпало в жизни драм.
И, конечно, мы здесь построим
То, о чем так мечтали там:

Мир без злобы и без опаски,
Мир без голода и войны,
Мир, где добрыми будут сказки
И счастливыми будут сны.

СНОВА...

Снова дует пыльный ветер с юга,
Каждый день то фарс у нас, то драма,
И едим мы поедом друг друга,
Как во времена Второго Храма.

Все идет к банальнейшей гражданке,
То-то будет радости соседям –
Не в Дамаск мы въехали на танке,
Мы к себе домой на танке едем.

Все случится, как в былые годы:
Фарисеи, римляне, осада.
Встанут просвещенные народы
Лагерем у стен святого града,

И в ночи, неслышно и неявно,
Прозвучит над нами голос Бога.
А потом, наверно, будет Явне,
Ну а после – дальняя дорога.

Мой народ не видит и не слышит,
Как его терзает иноверец,
Но Иосиф Флавий нам опишет,
Почему голосовал за МЕРЕЦ.

И в борьбе не праведной, но жаркой
Он, конечно, выберет «свободу»
И опять пройдет под этой аркой –
Горе побежденному народу.

И опять другие смоют кровью
То, что нас не поняли как надо.
А потом придёт Средневековье
Под тамтам великого Джихада.

Наша боль, наверно, просочится
Строчкою сквозь слой архивной пыли:
«Всё у них могло бы получиться,
Но они историю забыли».

Александра Шак

Из Нооми Шемер. ОТДЫХАЕТ СНЕГ

Отдыхает снег, город мой укрыв.
Больно расставаться, недолюбив.
Отдыхает снег, прячется в туман.
Мне б в ладошку финик из тёплых стран.

Мёдом и айвой пахнет в той стране,
По барханам там караван бредёт.
Солнышко туда сбегает и мне
Золотое яблочко принесёт.

Отдыхает снег, белый, как талит.
Что же ты принёс из чужой земли?
Отдыхает снег. Много намело...
Но в ладошке финик, и мне тепло.

Виктор Горфинкель

* * *

Так хочется быть оптимистом,
И верить в счастливость концов,
И тем посрамить пессимистов,
Пугающих тщетно юнцов;
Так хочется верить в порядок
И в разум, призвавший его,
Отправивший злобу в осадок,
Смешавши того и сего…
Но где тот алхимик-кудесник,
Прознавший, чтó смешивать с чем,
Чтоб грустно-тоскливые песни
Звучать перестали совсем.

* * *
Не пишется мне о весёлом –
Хоть лопни, хоть тресни, хоть плачь.
А тоже ведь был новосёлом,
А тоже выигрывал мяч,
Смеюсь и сейчас анекдотам,
А то и сострю без труда,
И радуюсь искренним нотам
И зелени возле пруда…
Но нет, не пишу о весёлом,
Должно быть, весельем иссяк.
Ведь это я БЫЛ новосёлом,
Ведь это я БЫЛ не дурак.

* * *

Ищу крупицы истин
На приисках судьбы:
В осенних жёлтых листьях
И в тщетности борьбы,
В любови скоротечной
И в страсти бытовой,
И в жажде жизни вечной,
И в смерти роковой.
Найду ли те крупицы –
Вопрос совсем другой,
Но надо торопиться
Вглядеться в шар земной…

* * *

Кто был открыт и искренен в твореньях
И мог сказать о том, о чём хотел,
Тому биографов не надо подтвержденья –
Каким он был, что чувствовал, что смел…
Возьми любые три стихотворения
И перечти в спокойной тишине,
И сто биографов тебе расскажут менее,
Чем мысль, вскипевшая на творческом огне.

КАРА ГОСПОДНЯ

Нам напророчили когда-то –
И те пророчества сбылись:
Когда восстанет брат на брата,
Господней кары берегись…
Господь иль нет играет с нами,
Но примирения словами
Нам нужно рок опережать –
И не дай Бог нам опоздать…
Давно известно: самолично
Господь нам кары не несёт,
А в наши руки отдаёт
И усмехается привычно:
«Себя желаете сгубить?
Ну, значит, так тому и быть».

Елена Викман

* * *

Давид и Шломо не молчат по ночам,
Псалмы окликают Коэлет.
Окончена первая стража. Стучат.
Прохожий? Любовник? Без цели
Блуждающий дух? Догорают огни,
Орут петухи оголтело.
Тугою струною молчанье звенит –
И лопается… Заболела
Душа. И отмечен бессонницей век,
Мученье лежит под подушкой.
Скажи мне, ты помнишь, как выглядит снег,
Как пахнут зелёные груши?..
Мы всё забываем. Огонь и вода
Проходят сквозь тело, и можно
Тома составлять из пометок. Когда
Нам больно, печально, тревожно,
Мы рыщем по книгам. Мы ищем себя
В задумчивых песнях Давида,
В словах Соломона, в прошедших скорбях
И тысячелетних обидах.
Но что там отыщешь? Давид и Шломо
Ночами ведут перекличку.
А ты на компьютере пишешь письмо
И шлёшь его мне… По привычке.

* * *

Так я вам нравлюсь? Быть не может.
Я – только сумасшедший сон,
Я – лишь слепой озноб по коже
Непережитых мной времён.
Как можно полюбить молчанье
В обилье музыки вокруг.
Здесь лишь поёт уныло чайник
Да злым котом шипит утюг, –
Он голос посадил. Как можно
Метаться в тёмных закутках,
Где бьётся между стен, стреножен,
Мой вечный пучеглазый страх?..
Есть яростные краски моря
И смелые рисунки гор…
А у меня-то – душно. Спорят
Печаль со скукой. Ни собор
Не светит из окна, ни крыша
Молельни, светлая в Шаббат.
Беги, пока способен слышать,
Любить,
Надеяться… –
Беги…

* * *
Вот начинает созревать лоза
И вьются дни привычною спиралью.
Рассветы не устанут нарезать
Лохмотья бесконечной яркой дали.
Всё радо мигу жизни. Муравьи
На небо тащут звёзды из соломы.
То рёв осла, то низкий стон скамьи,
То чья-то песня о тоске по дому.
Перед моим окном – шмели и хмель.
А дальше только горы и раскаты
Чужого языка, иных земель,
Таких, по слухам, дивных и богатых.
Но что нам в них?.. Пески да виноград
Бегут к морям, и шмякаются сливы
О глину… Сколько тысяч лет назад
Я здесь жила, а ты здесь был счастливым…

* * *
Мои игрушки – спички и вода,
Сырое мясо, жёсткая картошка.
На кухне полумрак. Холодная звезда
Издалека таращится в окошко.
Ты помнишь – было… Музыка в ночи
Освобождает не меня, а слёзы.
И сердце полоумное стучит,
Хотя стучать по ком-то слишком поздно.

* * *
Ни преданных очей собак,
Ни скрытого презренья кошек.
Воронка к свету. Тёмный знак.
Глухая ночь внутри окошек.
На крылья липнут провода
И фонари мигают рябью.
Грядут большие холода,
Покрытые великой хлябью.
Вивальди. Лето. За окном
Петух выкрикивает осень.
Дождливый день ревёт ослом,
И стоек в небе запах сосен…

* * *
Там глубже звук и мягче свет,
Там я на десять лет моложе.
Там сухости в пространстве нет
И влажный ветер гладит кожу.
Там даже в лужах небеса,
Там реки тихи и бездонны,
Там горизонта полоса
Висит над сумраком зелёным.
Там любят прежнюю меня
И нынешнюю любят тоже,
Там дни браслетами звенят
И прошлое души не гложет.

* * *
Нет, вы мне сердце не разбили,
В нём слышен бубнов перезвон,
В нём треск цикад встаёт из пыли,
Рожок поёт осенний гон.
В нём тучи музыки, в нём ветер
Идёт по чёрной пустоте,
Страницы книг при слабом свете
Трепещут… И свистит метель
Разбойным посвистом. В нём больно,
Будто танцуешь на ножах.
В нём жизнь – признания достойна,
И в нём вполне условен страх.
Оно стучит в пространстве пыльном
Далёким топотом копыт.
Нет, вы мне сердце не разбили,
Оно по-прежнему болит.

* * *
Я ухожу по-английски,
В лучшем вкусе.
Именно так уходит любовь,
Именно так испаряется вера,
Именно так превращается в грубый предмет
Мечта.
Именно так мы остаёмся живы
И переходим к следующему
Периоду разочарований.

* * *
Облако сизокрылое вынырнет из-за гряды.
– Доброе утро, милая, –
Скажет мне плеск воды.

У журавлей колодезных крылья порхнут до небес.
– Доброе утро, смородинка, –
Скажет мне чёрный лес.

Света просили как подати, точно любви самой…
– Доброе утро, звёздочка, –
Мне прошуршит домовой.

И за кривою улочкой, возле холодных ракит
– Доброе утро, дурочка, –
Мне водяной просипит…

Тучи потянутся низкие в край полыхающих гроз.
– Доброе утро, жизнь моя, –
Тявкнет из будки пёс.

Наталья Халфина

* * *

Как мало человеку надо:
Немножко нежности, тепла –
И всё забыто, мир прекрасен,
И этот вечер – навсегда.
Один лишь вечер… Но как много
Он всколыхнул в моей душе,
Забытой музыкой былого
Запели струны в тишине.
Моё израненное сердце
Сумел ты к жизни пробудить,
И вновь оно, сильней, чем прежде,
Полно желанием любить.
Немножко нежности, тепла,
Как мало человеку надо!
И этот вечер пусть уже вчера,
Но верится, что мир – прекрасен,
И это чувство – навсегда.

Сайт создан в системе uCoz